Май, что может быть прекраснее этого месяца для Парижа, когда тепло уже восторжествовало над утренним морозцем и северным ветром. Горожане чувствовали преддверие лета и даже мрачный Собор приобрёл светлый вид. По улочкам бегали дети, смеющиеся от непонятной для взрослых причины, женщины уже в более легки одеяниях разгуливали с корзинками в руках, в которых были товары для продажи или свежая выпечка. Казалось, что весь Париж погрузился в "праздник" и каждый житель с замиранием сердца ожидает лета... но это всего лишь все, всего лишь массы однотипных жителей, а не архидьякон Собора Парижской Богоматери для которого каждый новый день отражался новым приступом боли в сердце. сколько прошло времени с тех пор, как цыганка ушла из городка? Год, два или десять? Всего лишь три долгих месяца, которые тянулись дольше вечности. Фролло отчётливо помнил, как Эсмеральда звонко смеялась, в очередной раз проходя мимо Собора, как она радовалась, что покидает столь ужасный город. В тот день - священник не мог найти себе места, ведь он любил эту девушку, любил и не мог отпустить. Юная цыганка наверное и не знала, что так уверенно поселилась в его сердце, что все слова священнослужителя были правдой. в тот ужасный день, Клод задыхался от Адского пламени внутри, он никогда не чувствовал такой опустошенности и жжения. Ему хотелось умереть, чтобы не мучиться, чтобы не жить теперь с таким отпечатком в душе... Вытеснить цыганку из головы не могли молитвы, а время, оно не помогало, оно лишь больше убеждало его в том, что это любовь. Она ушла, оставив за собой рану на сердце, которая никогда не затянется, которая будет кровоточить, доставляя ему ещё больше горечи и неудобств. Мужчина поклялся себе, что попытается забыть, попытается вымолить прощение у Господа за этот страшный грех. После ухода он много времени проводил в молитвах, сидел за книгами, но те, как он и думал не помогали... Вновь, читая свои записи, он видел глаза цыганки, а когда поднимал взор к свечам, то ему мерещился силуэт плясуньи. ночью она тоже не покидала его мыслей, но теперь, он хотя бы знал одно - она не вернется. не будет изводить его своими танцами и взглядами, от которых он впадал в жар. сейчас он еле как внушал себе смирение и отрешенность от всего людского, что могло напомнить ему о Эсмеральде.
Фролло по привычке, укрыв свою голову черным капюшоном, шагал по Парижу медленным и вкрадчивым шагом, почти не обращая внимания на окружающих его людей. Те же, наоборот, сразу замолкали, отступали на шаг в сторону, когда лишь видели фигуру архидьякона по близости. Горожане и впрямь побаивались его, во-первых, у него было достаточно власти, во-вторых, он же священник, а значит это материя тёмная и неизведанная, в-третьих, из-за того, что больше пятнадцати лет назад, он молодой ещё тогда юноша приютил уродца у себя, нарекло на него странное имя в кругах общества - "чернокнижник", самое скудное прозвище для служителя Бога. Мужчина был настолько холоден и недосягаем, что задеть его этим было сложно, а уж тем более обидеть. Клод отличался крайней сдержанностью на чувства и эмоции, которые за столько лет службы смогли в нём успешно угаснуть... угаснуть - не значит исчезнуть навсегда. Архидьякон не любил скопление народа, но вот людей крайне уважал. Он был тем, кто действительно отличался добротой к прихожанам, кто мог простить многое, а главное, иногда, даже спасти жизни, если это оправданно. Кто не знал Фролло, тот его избегал и боялся, а тот, кто часто приходил к нему за помощью, видели в нём чистой души и сердца человека, способного на обдуманные решения. Мужчина шёл по Парижу, не замечая шепота за его спиной... Весь в чёрном, он выделялся из массы народа, но так и должно было быть. лица, десятки лиц мелькали перед ним.. кто-то смотрел со страхом, кто-то с презрением, лишь малость с уважением... Но как и говорилось, он не обращал внимания на людей. Каждое утро, мужчина выходил из Собора, чтобы просто не сойти с ума от четырёх стен, чтобы почувствовать себя человеком, а не только служителем Бога.
"Сегодня какой-то странный день, ведь Квазимодо, на мою голову даже ни разу не зашёл. Неужели его сердце унялось, и он мирился с уходом этой дряни! Звонарь, неужели он мог на что-то рассчитывать, как и я... мы с ним были обречены, может быть, он даже больше, чем я, - думал он, пересиливая в себе голос, который стремился назвать цыганку по имени, "- но нужно же что-то делать! Изгнать её из памяти навсегда, навсегда забыть это имя... Эсмеральда.."
После последнего слова внутри себя, Фролло замер, ведь перед ним мелькнул знакомый силуэт. Ему казалось, что он сходит с ума, что из-за мыслей о цыганке совсем потерял реальность и это впрямь его фантазия. Клод видел впереди себя девушку... невысокая, на вид достаточно хрупкая, стройная, почти худенькая, волосы иссиня-черные, очень непослушные, вьющиеся, чуть ниже плеч. Сердце замирало от того, как же она была похожа на ..неё. Архидьякон, пораженный схожестью незнакомки с покинувшей городок девушкой, старался не привлекать к себе внимание.
"Кто она? Я бы заметил её из тысячи в этом городе! Она так похожа... так похожа!" - размышлял он немного нервно.
Заинтересованный появлением этой особы перед собой, Клод решил немного проследить за ней. На его лице сейчас мелькнул страх, вдруг это она, но он прошёл, когда девушка повернулась в профиль. черты были другие...он бы узнал цыганку, но это была не она. Фролло брёл по улочкам за незнакомкой, стараясь не выдавать себя, но как он и думал, никто не замечал черной фигуры. Предчувствие, что девушка заметила его, не покидало.
Через пару минут мужчина, увлеченный вслед за ней, вышел к берегу Сены. Никогда он не был так настойчив, так увлечен слежкой за кем-то... Он чувствовал, как кровь бурлит в нём из-за новых ощущений.
"Хм, она, наверное, заметила меня, но не в этом дело. Она не знает меня, а в этом городе множество мужчин, которые ходят в таких одеяниях. Тем более я имел полное право идти за ней, ведь это горожанка, судя по её поведению..." - размышлял Клод, когда незнакомка продолжила свой шаг и направилась к Собору Парижской Богоматери. Внутренне мужчина немного расслабился, ведь это его "территория", где он и впрямь имел не меньшие полномочия, чем в городе. Она зашла в здание, а священник, поднимая глаза к небу, томно выдохнул, ведь ему не нравилось, то, что он делает, а именно, следит за ней. Фролло уверенно шёл следом, но задержавшись возле Собора, архидьякон многое успел пропустить. Незнакомка вроде бы помолилась, судя по тому, как она сложила руки и, как смотрела на статую Девы Марии.
"Верующая, хотя бы не отродье, которое не знает ничего о грехах и Боге." - думал он и удивился, что сравнил Эсмеральду с ней, "- определенно, она удумала что-то... хотя, чего это я... пусть молится, мне, что делать больше нечего, как следить за ней? Лучше я…" - размышлял Фролло, но ход мыслей был прерван ужасным грохотом, который раздался неподалёку. Шум заставил мужчину немного вздрогнуть, он действительно испугался этого... секунда и священник уже нашёл источник чудовищного шума в храме Божьем.
- Вы в своём уме, что Вы здесь устроили? Это вам не рынок, где можно шуметь и кричать на каждом шагу! Сюда люди приходят молиться и открывать душу перед Господом! - говорил он зло и серьёзно незнакомке, которая уронила канделябр внушительных размеров. Клод заметил взгляд её глаз... Зелёные глаза выделялись на этом бледном лице больше, чем он мог представить. Незнакомка извинялась, но ощущал, что она улыбается. Нет, он не понимал, что может быть смешного во всём этом. Фролло как коршун смотрел на неё, старясь понять, что могло вызвать улыбку... взгляд скользнул по девушке и заметил, что у той от колена и до стопы тянется порез. Священник вмиг смягчился, ведь покричать он всегда успеет, а тут у человека боль.
- Вам нужна помощь! Из-за Вашей неаккуратности Вы подняли шум, да ещё и порезались, - сказал он, всматриваясь в рану. Клод совершенно спокойно относился к виду крови, ранам и увечьям, ведь для человека, который серьёзно занимается медициной не должно быть ничего останавливающего. Незнакомка возникала, от чего священник на секунду замер, чтобы не нагрубить ей в жестокой форме, как он обычно поступал с неблагодарными людьми. Она была ранена и вести разговоры, когда она может истечь кровью, было неправильно, поэтому архидьякон строго проговорил:
- Именно из-за таких упрямых людей и случаются проблемы! – высказался он, и всё ещё пряча руки в рукавах своего плаща, смотрел на неё сверху вниз с долей презрения. – А потом станет хуже, тогда я Вам точно не смогу помочь, так что не упрямьтесь и пройдёмте за мной.
«Упрямая, как не знаю кто! Как будто я её на виселицу зову или костёр. Неужели всё девушки такие? Да кого я спрашиваю, так и есть, легче барана заставить идти, чем их…»
Как не странно, но незнакомка пошла следом за Фролло, что-то говоря себе под нос, а он лишь пропускал мимо ушей эти фразы, зная, что половину из них обращена к нему. Добравшись до кельи, мужчина открыл дверь перед девушкой, пропуская её.
Келья архидьякона была полностью наполнена его сущностью… Повсюду книги, склянки, записи, множество непонятных предметов и свеч, которые сейчас затухли. Мужчина долгое время мог не выходить из «убежища», находясь в трудах и работе. В углах кельи были паутины, но Клода это не смущало, наоборот, он любил наблюдать, как паук хватает глупую мошку. Камин являлся средством обогрева и света, даже сейчас можно было заметить не догоревшие со вчерашней ночи угли, которые покрылись сажей. На большом столе было навалено множество книг, большинство из них были на латыни, а некоторые, судя по пожелтевшим страницам, являлись реликвией. С юных лет он увлекался чтением, науками, познанием всего нового и неизведанного, особенно Клод любил алхимию, в которой пытался добиться успехов, изобрести что-то необычное, невиданное человеческому глазу раньше. У стены располагалась небольшая кровать, которую священник ненавидел… на ней он провёл сотни долгих ночей, думая о Эсмеральде, на ней он засыпал, а во снах являлась она.
Фролло зажмурился и резко открыл глаза, чтобы отогнать мысли о цыганке. Он обещал забыть, забыть навсегда!
- Присаживайтесь, - сказал он грубо, указывая на стул. Фролло со вниманием прошёл по келье и осмотрелся, чтобы понять, где же у него чистая ткань для перевязки. Но, он был слишком внимателен и помнил досконально, что где лежит и лежало. Мужчина вернулся к незнакомке уже с тканью в руках, опуская взгляд на ногу.
- В следующий раз, советую Вам быть аккуратней. Особенно с канделябрами. – сказал он, делая акцент на последнем слове. Священник присел рядом со знающим видом, вглядываясь в порез. Минута, но девушка даже не пытается «получить» помощь.
- Не упрямьтесь! – сказал он сквозь зубы, потому что это его порядком раздражало. Он пытается помочь, а она даже не придавала этому значения. Клод самоуверенно и резко взял ножку в руки, всматриваясь в рану. Его руки были как всегда ледяными, он провёл рядом с порезом аккуратно, чтобы уточнить область поражения кожи. Через пару минут мужчина уже закончил перевязывать ногу, и поднял на неё свой взгляд. Незнакомка смотрела на него как-то странно.
- Советую Вам посидеть, пока кровь не остановится, если Вы, конечно, не торопитесь, – проговорил он спокойно и отошёл к своему столу, усаживаясь за него. Без интереса Фролло посмотрел на неё и придвинул книгу к себе.
- Не упрямьтесь. – сказал он с нажимом, когда гостья пыталась встать.
«Что за глупость вести себя как маленький ребенок!»